Превращение социализма “из утопии в науку”

Маркс не был удовлетворен только объяснением мира, он хо­тел изменить его. Поэтому он смотрел на политическую теорию как на часть политической деятельности. Для последователей Маркса политическая теория не является созерцанием истины. Она есть оружие политической борьбы за или против социальных изменений, которые, в свою очередь, должны стать основой изме­рения и самого человека.

Для того чтобы жить, человек должен иметь необходимый ми­нимум жизненных средств, поддерживающих его существование. Животное черпает эти средства в готовом виде непосредственно из природы, человек, и в этом главное его отличие, создает их тру­дом, преобразуя природный материал в соответствии со своими потребностями. Количество продукта, производимого человеком, зависит главным образом от совершенства используемых им орудий и инструментов.

Пока инструмент несовершенен, человек, ра­ботая весь день с полным напряжением сил, способен создать лишь такое количество продукта, какое необходимо ему для поддержа­ния жизни. Это количество можно назвать необходимым продук­том. Работая более совершенным инструментом, человек может за то же самое время создать больше продукта, то есть получить излишек, называемый прибавочным продуктом. Пока человек про­изводил только необходимый продукт, у него при всем желании ничего нельзя было отнять, кроме жизни, потому что забрать сред­ства, необходимые для ее поддержания, значит отнять и саму жизнь.

Когда же возникает производство прибавочного продукта, появляется возможность отнять его у производителя, оставляя ему, однако, необходимый продукт, поддерживающий жизнь. Регулярное изъятие у производителя прибавочного продукта позво­ляет одному человеку жить за счет труда другого, то есть эксплуа­тировать его. Естественно, что эксплуатируемый не отдаст произ­веденный им прибавочный продукт радостно и добровольно.

Зас­тавить его сделать это можно лишь силой. Такой силой становит­ся государство, главная задача которого и состоит в том, чтобы обеспечить регулярное изъятие прибавочного продукта у произ­водителя. Технический прогресс, состоящий в постоянном совершенство­вании орудий и инструментов, средств производства, приводит к повышению эффективности или производительности труда, а значит и к постоянному наращиванию массы прибавочного продукта.

Следовательно, рано или поздно рост производства приба­вочного продукта должен привести к тому, что его будет с избыт­ком хватать на обеспечение полного изобилия жизненных средств для каждого человека, и тогда прекратятся споры по поводу их распределения. Стало быть, исчезнут объективные основания для эксплуатации человека человеком, а вместе с тем исчезнет и госу­дарство как организация, созданная исключительно для силового обеспечения эксплуатации. Таким образом, обосновывается нали­чие исторически оправданных границ существования государ­ства: период развития производительных сил от начала произ­водства прибавочного продукта, до производства его в размерах, достаточных для полного удовлетворения всех потребностей каж­дого человека.

При этом сам Маркс был настолько уверен, что в условиях ново­го общества труд на благо общества станет первой жизненной по­требностью человека, что вопрос о стимулировании труда им даже не ставится. Он был убежден, что “беспрерывное изменение челове­ческой природы” является достаточным основанием для утвержде­ния, что со временем “труд перестанет быть только средством к жиз­ни”, что “вместе со всесторонним развитием индивидов вырастут и производительные силы и все источники общественного богатства польются полным потоком” .

Определив труд в качестве сущностной характеристики человека, Маркс не мог не рассматривать его как главный “человекообразую­щий” фактор. Для него быть человеком означает трудиться, отказ же от труда является отказом от собственной человеческой сущности, то есть тем же чем, например, для Сократа является отказ от блага, а для Декарта – от мышления. По существу, Маркс заменяет классическую картезианскую установку: “всякий человек, поскольку он человек, мыслит”, иной – “всякий человек, поскольку он человек, трудится”.

И точно так же, как прежде не мыслящий, поскольку он лишен сущно­стного признака человечности, не рассматривался как полноценный человек, с точки зрения марксистской установки, лишался статуса полноценного человека тот, кто не трудится. Более того, если не мыс­лящий может быть лишен этой способности в силу непреодолимых обстоятельств (например, болезни) и потому заслуживает сочув­ствия, то не трудящийся, как полагают марксисты, не принимает уча­стия в общественном труде по собственной воле, а стало быть сам виновен в своей “неполноценности”, а потому не заслуживает снис­хождения.

Пожалуй, именно этим объясняется та чрезвычайная жес­токость, которую проявляли российские, китайские или кампучийс­кие революционеры. Осуществляя массовые репрессии по отноше­нию к “нетрудовым элементам” они не испытывали мук совести, по­скольку не идентифицировали себя со своими жертвами, рассматри­вая их как существа, не принадлежащие к человеческому роду.

Вообще, при ближайшем рассмотрении выясняется, что пробле­мы отдельного человека выпадают из сферы внимания марксизма. Гораздо больше его интересуют действия народных масс, генераль­ные линии и глобальные процессы. Марксу, хотя он и перевернул гегелевскую диалектику “с головы на ноги”, все же не удалось оконча­тельно преодолеть схематизм его философии.