Понятия политики, политической системы и политического процесса

Политика включает в себя деятельность органов власти, объе­динений граждан и отдельных лиц в сфере отношений между госу­дарствами, нациями, большими группами людей, классами, уст­ремленную к реализации своих интересов, завоеванию, облада­нию и использованию политической власти; участие в делах госу­дарства, определение его форм, задач и содержания деятельности; охватывает не только государственное, но и внегосударственное регулирование и оптимизацию общественных отношений, выхо­дя за рамки государственного регулирования и пронизывая раз­личные уровни общественной жизни от институтов до обществен­ных движений и объединений; обеспечивает формирование и фун­кционирование механизмов хранения и передачи политических ценностей, становления новых форм политических отношений и управления.

Политика выступает и как программа действия или сами дей­ствия по осмыслению и решению проблем, стоящих перед обще­ством, и как сфера общественной жизни с различными политичес­кими направлениями, группами и интересами; и как институт власти (правительство, парламент, партии, полиция и другие); и как “искусство возможного” и “искусство управления”, поскольку невозможна без фантазии, интуиции, личного опыта, творческой смелости и элементов игры.

Субъектами политики являются индивид, малая социальная или профессиональная группа, нация, класс, элита, общественные движения, объединения и другие социальные общности. Полити­ка – наука и искусство жить в обществе, руководить им и управ­лять людьми.

Как особая форма социальной деятельности политика возника­ет вместе с государством и иерархической системой власти, при­званной в обществе обеспечить необходимый порядок на основе четкого разграничения отношений господства и подчинения. По­литика на первых порах была вплетена в общий социокультурный контекст, совпадала с государством и его управлением, основыва­лась на этических принципах справедливости, блага и долженствования.

Политика, согласно “Никомаховой этике” Аристотеля, ох­ватывает этику и учение о государстве, в узком смысле – искусст­во и науку государственного управления. Политика должна, по Аристотелю, выполнять нравственно-воспитательную роль и со­действовать государству в достижении общего блага и справедли­вости. “Мерилом справедливости” и “регулирующей нормой по­литического общения” являются государство и право. В Римской империи политика рассматривалась с точки зрения ценностей “вечного Рима”, всеобщего и универсального порядка и источника правовых норм.

В средневековой культуре политике свойственен религиозно-те­ологический характер этического обоснования политики. Основ­ной ее тезис – “Всякая власть от Бога”, Бог – Творец государства. Провозглашается не только естественная необходимость государ­ства, но и религиозное санкционирование церковью государствен­ной власти, дается религиозное оправдание и легитимизация со­циально-политического порядка и определение места человека в нем. Если в земном Граде “господствует похоть господствования”, то в Божественном Граде “царствует любовь”, “единодушное пови­новение, основанное на любви”. Земная власть, считает Фома Ак­винский, должна заниматься внешними действиями людей, на­правленными на общее благо, а церковная власть – на управление душами людей, на установление и улучшение благой жизни.

В эпоху Возрождения политика пронизана моралью, она вместе с государственно-административным управлением получает правовую и этическую санкцию, философско-антропологическое обо­снование, подчеркивая достоинство человека, его этические цен­ности, гражданскую позицию и активность. Позиция крупнейшего политического мыслителя и деятеля позднего средневековья в Европе Н. Макиавелли связана с автономизацией политики и эти­ки. В “Государе” он утверждает, что сохранение власти государя зависит от его умения отступать от справедливости и добра.

Ра­зумный правитель, с одной стороны, должен сочетать в себе луч­шие качества, с другой стороны, обладать властью и силой, кото­рые позволят ему сохранить жизнь и благосклонность подданных. Политика благодаря Макиавелли выделяется в самостоятельную науку и есть символ веры человека, в силу чего должна занимать доминирующее положение в мировоззрении человека.

Для П. Гольбаха политика есть искусство управлять людьми и зас­тавлять их содействовать сохранению и благополучию общества. Ж.Ж. Руссо связывал политику с деятельностью государства, ко­торое отождествлялось с гражданской общиной и социальным организмом. С точки зрения Д. Юма, “политика рассматривает лю­дей как объединенных в общество и зависимых друг от друга”. Он рассматривает различные системы правления, их принципы, при­чины генезиса государства, механизмы создания образцового го­сударства.

Считая основной задачей политики исследование раз­личных форм и принципов правления, Ш. Монтескье приходит к выводу, что трем формам правления соответствуют три вида добродетелей: страх – деспотии, честь – монархии, подлинная добро­детель – республике.
Уже в первой половине XVIII в. становится ясно, что политика представляет собой специфическую и совершенно самостоятель­ную область общественной жизни, имеющую свои нормы, принци­пы, ценности, отличные от морали, религии, экономики.

У И. Канта политика совпадает с гражданско-правовым состоянием, с поли­тической общностью, представленной в государстве и его право­вых законах. И. Фихте также рассматривает политику как при­менение учения о праве к существующим формам государства. Г.В.Ф. Гегель пытается преодолеть разрыв политики и морали, дает этическое обоснование политики, отождествляя государство с добродетелью нравственной идеи.

Становление политики и социологии как специальных облас­тей исследования приводит к дифференциации предмета иссле­дования: для политики это государство, для социологии – обще­ство, различению дела управления и общественной организации ( Сен-Симон), социальной политики как программы социального действия и социальных систем (социальной статики и социальной динамики) (О. Конт).

Определение же специфики политики как системы властных отношений и институтов власти в начале XX в. приводит к решаю­щей трактовке политики как автономной сферы социальной жиз­ни. Политика, с точки зрения М. Вебера, означает “стремление к участию во власти или к оказанию влияния на распределение вла­сти”. Кто занимается политикой, тот стремится к власти как к средству, подчиненному другим целям (идеальным или эгоисти­ческим), либо к власти “ради нее самой”, в политике главной це­лью является власть, а средством выступает насилие.

Власть при этом рассматривается или как власть элит, или как власть господ­ствующего класса, или как поле, пронизывающее все виды взаимо­действия людей. Циркуляция, или круговорот элит является, согласно В. Парето, движущей силой форм правления, как и для Г. Моска, рассматривавшего политическую науку как науку о пра­вящем классе или элите.

Интегрирующая функция политики в обществе, экономике и культуре подчеркивается в структурном функционализме П. Пар­сонса, который рассматривает власть как ядро политической сис­темы, которое пронизывает все подсистемы общества, начиная от экономики до поддержания культурных образцов и процессов и ституциализации власти.

В противоположность этой линии меж­ду тем акцентируется подход, ставящий конфликтность современ­ного общества с присущими ему группами интересов, партиями и классами в центр внимания, рассматривающий конфликт как творческую основу общества (Р. Дарендорф). Ю. Хабермас в своей теории коммуникативного действия источником политической власти рассматривает коммуникацию, как и X. Арендт. Для них власть соответствует человеческой способности не только что- либо делать или как-либо действовать, но и объединяться с другими и действовать в согласии с ними, ориентироваться на взаимо­понимание.

Власть имеет место в группе и существует лишь до тех пор, пока существует группа. Власть для М. Фуко это скорее много­образие отношений сил, заполняющих и организующих определенную сферу, игра, в ходе которой сталкивающиеся друг с другом тенденции усиливают, изменяют силовые отношения. Власть рас­средоточена в континууме общества и осуществляется из бесчис­ленных локальных точек в сети отношений власти.

В известном смысле поле политики, в котором осуществляется политическая власть в государстве субъектами как высшими чи­нами исполнительной и законодательной власти, представляет собой рынок, в котором существует производство, спрос и предло­жение особого сорта политических деятелей, партий, программ, мнений, позиций. А там, где рынок, всегда есть риск, выбор аль­тернативы, преодоление неопределенности с различными вари­антами исхода. Власть сродни игре, власть является чем-то вроде игры, “развлечения”. Существует мнение, что политики – люди игры, а политика – игра.

Как во всякой деятельности, политика предполагает сосредо­точение власти в руках профессионалов, компетентных субъек­тов, экспроприирующих права большинства и уполномоченных осуществлять непосредственную политическую власть. Рассчи­тывать на успех в собственно политической игре они могут лишь при условии специфической подготовки, профессиональной компетентности.

В достойной серьезной игре можно играть только серьезными возможностями, а это означает, что между субъектом игры и эти­ми возможностями устанавливаются такие отношения, когда они сами “переигрывают” играющего и могут перевоплощаться. Все очарование и состоит именно в таком риске. Это дает воз­можность насладиться свободой решения, которая в то же время корреллируется и неотвратимо сужается. Вместе с тем, чрезмер­ное желание насладиться свободой решения может привести к игнорированию в принятии настоятельно необходимых и сроч­ных действий и к проигрышу. Удача может всегда сопутствовать игроку или уходить и возвращаться, игра может “пойти” или “не пойти”, что и составляет привлекательность игры и риска в ней (Х.-Г. Гадамер).

Степень и направленность риска в политической игре задается структурой игрового пространства и требует от искушенного и опытного политика выработки своей собственной позиции. В поле альтернативных и возможных, вероятных и невероятных позиций, это искусство лавировать среди приемлемых и заранее оговоренных позиций и избегать компрометирующих, сталкива­ющих субъекта власти с политиками противоположных позиций.

Правила игры в соответствующем политическом простран­стве предполагают, что компетентный, надежный, серьезный, от­ветственный политик предсказуем в политических действиях для коллег, как и они, будучи последовательными в своих дей­ствиях, предсказуемы для искушенного политика. Хотя несом­ненно и то, что в реальной политической игре возможны и другие модели поведения с абсолютно непредсказуемыми вариантами принятия решений, что особенно характерно в условиях неста­бильности, преодоления тоталитарного “закрытого” менталите­та, наработки демократических стандартов политической дея­тельности и моделей “открытого” общества, в котором соци­альная политика формируется в результате ее свободного крити­ческого обсуждения и выражения различных точек зрения.

Особую роль в жизни общества играет политическая система – это совокупность и взаимодействие всех политических институ­тов в обществе, регулирующих политическую жизнь.

Политический процесс выступает как результат взаимовлия­ния групп, как действия правительства и их влияние на состояние общества. Политический процесс – это форма функционирова­ния политической системы общества, совокупность действий субъектов политики по осуществлению своих специфических функций в сфере власти. Политический процесс – это техноло­ия осуществления власти, выработки и принятия политических решений, взаимодействия правительства, парламента, партий и других политических сил.

Речь в данном случае идет о полити­ческой практике, организационной и контрольной деятельнос­ти, конкретном управлении, подборе и расстановке кадров, обме­не информацией и т.д. Они отражают политическую реаль­ность, которая складывается не по желанию лидеров и предписа­ниям ученых, а является результатом борьбы интересов различ­ных политических сил, социальных групп, поведения этих групп и граждан с их ожиданиями, надеждами, предрассудками, уров­нем образования и культуры.

Многомерность политики, разноречия в трактовке ее целей, задач, содержания, обособление политики в автономную сферу жизни общества, необходимость исследования политики в различ­ных социокультурных контекстах стали причинами формирова­ния философии политики.

Выявляя специфику, статус и роль политики на Востоке и Западе, А.С. Панарин отмечает, что на Востоке, как и в традици­онном обществе вообще, основным вопросом политики является вопрос об обеспечении общественного порядка и ограждения об­щества от хаоса. Проблема традиционной философии политики – как обеспечить порядок, стабильность и преемственность.

Вмес­то дилеммы “порядок или хаос” в модернизированных обще­ствах Запада обсуждается дилемма “демократический или авто­ритарный порядок”, делается акцент не на порядок вообще, а на способах обеспечения демократического порядка. Таким обра­зом, если на Востоке политика выступает как процедура обеспе­чения порядка, носители которого заранее известны, так как речь идет о наследственной власти и сословном закреплении обще­ственных функций, то на Западе политика выступает как проце­дура открытия того, кому, какой партии, президенту и тому по­добным предстоит управлять обществом на основе мандата доверия уполученного от избирателей.

Философия политики в дан­ном случае выявляет на уровне философско-методологического анализа дилемму предопределенного – неопределенного. Это позволяет зафиксировать, что политический мир на Востоке под­чиняется законам жесткого “лапласовского”детерминизма, тог­да как на Западе – стохастическим принципам, включающим риск и неопределенность в качестве правила, а не отклонения и эксцесса.

Прометеев человек Запада, чув­ствующий себя великим преобразователем и маргиналом Вселен­ной, природные нормы и ограничения которой ни к чему его не обязывают, дает и политике социоцентрическую интерпретацию, когда она понимается как сфера похищенной у Богов человечес­кой свободы. Политическое же видение на Востоке космоцентрично: политика не нарушает космический порядок, а воплощает его в особых, ей свойственных формах. Политическое законопослушание на Востоке поэтому воспринимается не в юридическом, а в кос­моцентрическом аспекте – как следование высшему, сакральному порядку. “Человек политический” Запада, напротив, представля­ет собой разновидность технологического человека, устремленного на изменение мира.

По-разному в философии политики решается и проблема отношения политического и неполитического, что непосред­ственным образом сказывается на понимании предмета и объекта политической теории. В рамках первой парадигмы, яр­ким представителем которой является М. Фуко, основываю­щейся на позиции французского этатизма (от франц. etat – государство), идеологии, абсолютизирующей роль государства в обществе и предполагающей широкое активное государствен­ное вмешательство в экономическую и социальную жизнь общества, утверждается, что власть не локализуется в собственно политической сфере, а в превращенных формах является нам всюду: в повседневных иерархиях старших и младших, управ­ляющих и управляемых, обучающих и обучаемых и т.д.

В силу этого наука о власти должна выявлять соотношение легитим­ных и теневых, формальных и неформальных практик власти, властное измерение любых сфер общественной жизни, высту­пая как междисциплинарное направление, объединяющее полити­ческую психологию, политическую экономию и т.п. Вторая же парадигма, выступающая в подходах представителя чикагской школы Г. Беккера, дает расширительную трактовку либераль­ного принципа “государство-минимум” и утверждает, что раз­витие нормального гражданского общества сопровождается не­прерывным поэтапным сокращением прерогатив власти, что напоминает марксовскую трактовку “отмирания” государства и политики.

Очевидно, наиболее корректным выражением соот­ношения рассмотренных парадигм является принцип дополни­ тельности, о чем свидетельствует и смена фаз циклов полити­ческой жизни на Западе: от социал-демократической (кейнси­анской), ориентированной на модель “большого” социального государства, что больше отвечает первой парадигме, к либе­ральной (монетаристской), ориентированной на модель “госу­дарство-минимум”, отвечающей второй парадигме.