Социальный инстинкт и значение индивидуального опыта в инстинкте
Что касается так называемого социального инстинкта, то о нем мы не будем долго распространяться. Достаточно сказать, что мы его встречаем у животных самых различных тиной, от низших до высших, включая и человека. Некоторые насекомые, пчелы, муравьи и др. ведут исключительно социальную жизнь. Последняя хорошо развита у многих рыб, а также у пернатых и у многих млекопитающих.
На чем собственно основан этот так называемый социальный инстинкт, что побуждает животных держаться друг друга и что вызывает потребность сближения, эти вопросы могли бы составить предмет отдельного сочинения, но для нашей цели будет достаточно о граниться несколькими словами.
Однако хотя и нельзя отрицать, что в эволюции общественности играла известную роль семья, но нельзя забывать тот биологический факт, что гораздо ранее существования семьи мы встречаем в животном мире социальную жизнь и, во всяком случае, нельзя найти известного параллелизма в животном мире между развитием семейной жизни и жизни социальной. Отсюда ясно, что социальная жизнь возникла из биологической потребности лучшего обеспечения вида в условиях взаимопомощи и лишь нашла как бы особый стимул для своего развития в семейной жизни.
Биология доказывает, что стремление жить сообща во временных или постоянных группах обусловливается требованиями жизни и поддерживается борьбой за существование, а следовательно, инстинктом самосохранения. Биологически социальная жизнь начинается еще с агломерации низших животных и кончается социальными группами в жизни человека.
Вряд ли при этом нужно говорить, что речь идет здесь лишь первично об органической потребности, со временем же социальный инстинкт поддерживается привычкой к установившимся отношениям, в силу чего социальная жизнь не может быть рассматриваема как исключительное следствие одного инстинкта, а является лишь прямым следствием инстинкта и целого ряда иных причин, обусловленных жизненными условиями.
Этим объясняется тот факт что даже родственные между собою виды могут представлять собою различия в проявлениях социального инстинкта, так как одни могут жить группами, другие же не проявляют этой способности. Даже и представители одного и того же вида могут проявлять этот инстинкт при известных условиях; при других же он у них подавляется более или менее совершенно.
Должно иметь в виду, что инстинкт не есть нечто везде и всюду безошибочное. Как и рефлекс, в известных случаях инстинкт вводит в заблуждение и может даже оказаться вредным. Так, известно, что рыбы обманываются удочкой, имеющей вид мелкой рыбы или насекомых. Даже в материнском инстинкте низших животных возможны ошибки, благодаря тому именно, что он, руководясь органическими импульсами, направляется в значительной мере внешними впечатлениями.
Такие факты многочисленны, но мы приведем один факт из жизни пауков: случается иногда, что (вследствие каких-либо патологических причин, разумеется) паук, приготовив часть кокона, которая необходима к моменту кладки яиц, таковые не откладывает, в которой они откладываются, столько времени, сколько согласно инстинкту требуется, продолжает следующую по очереди работу, т. е. завершает, заделывает этот кокон до конца.
Самка относилась к пустому кокону совершенно так же, как к нормальному: носила его, берегла, не расставалась с ним, и сила ее материнской любви текла, развиваясь и повышаясь, как всегда течет период гнездовья». У пчел также отмечаются ошибки, основанные, на обмане воспринимающих органов, как можно читать у Berlepsch’a и других авторов. Пауки принимают иногда нитяной клубочек за яйцевой клубок и за ним ухаживают. Гуси и куры садятся на яйцеподобные камни и т. п.
С другой стороны, нельзя умалять и значения индивидуального опыта и привычек в проявлении инстинктов, о чем уже упоминалось ранее. Значение привычки, между прочим, легко иллюстрировать на том изменении, которое она вносит в половое влечение – этот несомненно наследственный акт.
Птицы одной породы, как известно, охотно спариваются и в неволе, но избегают спаривания с другими породами. Однако в известных случаях удается кенара побудить к спариванию с самкой другой но роды t ему родственной, что+ впрочем, требует много времени и особых мероприятий. Здесь, таким образом, половое влечение направляется необычным образом благодаря привычке двух пород оставаться вместе.
То же наблюдается иногда и с млекопитающими.
Равным образом между представителями отдаленных рас у людей не обнаруживается особых половых симпатий. Но при тесном общении различных рас становятся нередкими смешанные браки, что надо в значительной степени отнести на долю привычки. Известно также, что привычка приводит у людей к приобретенным половым извращениям (онанизм, гомосексуализм и проч.), отличающимся иногда поразительным упорством.
